Однажды один народ на палестинской территории провинился смертными грехами, на что Господь велел одному из пророков передать своё решение о том, что он истребит народ этого города тяжким градом. Пророк рассказал об этом с кровли дома народу города, чем привёл их в сильный страх и смятение. Жители, раскаявшись, пришли к пророку с просьбой помолиться о них Богу. — Что решено Богом, то незыблемо, — ответил пророк и ушёл. На следующий день в указанное время прошёл град от страшной тучи за пределами города. Не пострадал ни один его гражданин. Пророк вопросил Бога, почему тот не исполнил своего суда? — Как же я могу наказывать народ, который раскаялся, — был ответ пророку.
Однажды ученик спросил: — Учитель, у меня часто бывает, что я принимаю какое-то важное решение, а потом оказывается, если бы я подождал ещё, то получил новую информацию, и решение моё было бы более верным. — Ты так сильно стремишься к идеальному решению? — удивился Учитель. — Наверное… Мне очень хочется, чтобы моё решение было максимально верным! — Любое решение когда-то покажется великолепным, а когда-то — очень плохим. Ты только дождись момента, — улыбнулся Учитель.
Деловая притча от Тадао Ямагучи Однажды ученик спросил Учителя: — Учитель, я часто сталкиваюсь с ситуацией, когда начинаю делать какое-то дело, потом оказывается, что нужно срочно сделать что-то другое. Начинаю делать, всплывает что-то третье, и так без конца. В результате ни одно дело я не делаю так хорошо, как могу. — Сидишь и сиди, идёшь и иди, главное — не суетись напрасно, — сказал Учитель.
Однажды жители деревни задумали подшутить над Насреддином. Так как предполагалось, что он святой человек какого-то неопределенного вида, они пошли к нему и попросили произнести проповедь в мечети. Он согласился. Когда пришел назначенный день, Насреддин поднялся на кафедру и произнес: -- О люди! Знаете ли вы, что я собираюсь сказать вам? -- Нет, мы не знаем! -- закричали они. -- Раз вы не знаете, я не могу говорить. Вы слишком невежественны, не стоит и начинать, -- сказал Мулла, переполненный негодованием от того, что такие невежественные люди отнимают у него время. Он сошел с кафедры и отправился домой. Несколько огорченная депутация снова пришла к нему домой и попросила его произнести проповедь в следующую пятницу, в молитвенный день. Насреддин начал свою проповедь с того же вопроса, что и в предыдущий раз. На этот раз собрание единодушно, как один человек, ответило: -- Да, мы знаем. -- В таком случае, -- сказал Мулла, -- нет нужды задерживать вас. Можете идти. И он вернулся домой. Его уговорили проповедовать и в третью пятницу, и он начал свое обращение, как и прежде: -- Знаете или нет? Собрание было подготовлено. -- Одни знают, другие нет. -- Превосходно, -- сказал Насреддин, -- тогда пусть те, кто знает, передадут свое знание тем, кто не знает. И пошел домой.
Суфийская притча от Руми Однажды мастер сказал подмастерью:
— Принеси сосуд, стоящий в другой комнате за дверью!
Подмастерье был косоглазым и, войдя в комнату, указанную мастером, увидел там два сосуда. После этого он возвратился к мастеру и спросил, какой из двух сосудов ему следует взять. На это хозяин ему ответил:
— У нас есть всего один сосуд, но тебе из-за косоглазия кажется, что их два.
Косой ещё раз вышел в другую комнату и, вернувшись, опять заявил:
— Я видел два сосуда! Какой из них сюда принести?
Но и мастер в своём мнении был упрям:
— Если их два, то разбей один из них! — сказал он.
Когда же подмастерье разбил один сосуд, другой просто исчез.
О, если бы так же легко можно было искоренить порок двуличия, владеющий многими людьми!
Суфийская притча от Руми Когда-то в Казвине была большая мода на татуировки. Люди выкалывали на своих руках, плечах и спинах изображения барсов, пантер и других могучих зверей. Выполнял эти татуировки некий банщик, и однажды к нему явился один казвинец и сказал, что он хочет украсить себя рисунком.
— Что же мне выколоть на тебе и где? — спросил банщик.
— Укрась мою плоть изображением царя зверей, — отвечал заказчик. — Я родился под созвездием Льва и хочу теперь с твоей помощью сам превратиться в льва, поэтому не жалей своей синей краски, банщик!
— Где же всё-таки мне делать выколку? — не унимался банщик.
— Выколи мне льва на спине, и я буду храбр и вынослив, как лев, и в застолье, и на поле брани.
Когда же банщик вонзил в спину казвинца свою первую иглу, тот вздрогнул и закричал от боли:
— Что ты там колешь, банщик?
— Изображаю льва, как ты хотел, — отвечал банщик.
— А с какой части льва ты начал его изображение? — спросил казвинец.
— С хвоста, — был ему ответ.
Тогда казвинец сказал:
— Начни с более существенных частей льва. Мой лев обойдётся без хвоста.
Выслушав его, банщик снова вонзил ему в спину свою иглу.
— А теперь что ты делаешь? — снова спросил казвинец.
— Теперь я изображаю львиное ухо, — отвечал банщик.
— Моему льву не нужен слух, — я сам буду слушать за него. А раз не нужен слух, то не нужно и ухо, — вскричал казвинец, а когда в его спину вонзилась следующая игла, в отчаянии спросил:
— Что же ты вытворяешь сейчас? Отчего мне так больно?
— Выкалываю живот льва, половина его уже готова, — ответил банщик.
— Зачем живот тому, кто никогда ничего не будет есть? — взвыл казвинец.
Тут уже вышел из себя банщик.
— Где ты видел царя зверей без хвоста, без уха и без брюха? Таких уродов ещё не создал Господь. Ты, видимо, просто не в силах терпеть боль, но не в моей власти избавить тебя от той боли, без которой нельзя нанести какой-нибудь узор! — сказал он.
Если человек твёрдо решил идти к своей цели, ему следует приучить своё тело к уколам и лишениям.
Может, вы слыхали про обычай королей располагать воинов с левой стороны, стороны сердца и храбрости. Справа они ставят советников и различных писцов, поскольку мастерство счетоводства и письма принадлежит обычно правой руке. В центре — суфии, поскольку в медитации они становятся зеркалами. Король может посмотреть на их лица и увидеть своё первозданное состояние. Дай зеркала тем, кто красив, и пусть они влюбляются в себя, чтобы могли они полировать свои души и разжигать вспоминание в других.
Однажды Иосифа навестил близкий друг детства. Они делились секретами из тех, что дети говорят друг другу, когда лежат на подушках, прежде чем уснуть. Эти двое были абсолютно искренни друг с другом. Друг спросил:
— Что ты ощущал, когда понял, что братья твои завистливы и злоумышляют против тебя?
— Я ощущал себя львом с цепью на шее. Не униженный этой цепью, не жалующийся, но просто ожидающий, что моя сила будет признана.
— А в колодце, и затем в тюрьме? Каково там было?
— Как луна, когда она на ущербе, однако знает, что придёт и полнота. Как жемчужина, растёртая в порошок для снадобья, знающая, что станет светом в человеческих очах. Как зерно пшеницы, раскрывающееся в земле, растущее, затем пожатое, смолотое на мельнице в муку, испечённое, раскрошенное снова меж зубов, чтобы стать глубочайшим пониманьем в человеке. Потерянное в любви, как те песни, что сеятели поют в ночь после высева зерна.
Нет этому конца. Но вернёмся к тому, о чём тот славный человек с Иосифом беседовал.
— А что, мой друг, ты мне принёс? Ты знаешь, что негоже страннику являться с пустыми руками к двери такого друга, как я. Это всё равно, что отправляться на мельницу без зёрнышка пшеницы. Бог станет вопрошать при воскрешении: «Ты принёс подарок мне? Забыл? Или, может, думал, что не увидишься со мной?»
Иосиф продолжал поддразнивать.
Гость начал:
— Ты не представляешь, как я искал подарок для тебя. Но всё казалось неуместным. Не понесёшь же злато в золотую жилу, а каплю воды — морю Омана! Всё, приходившее в голову, было равносильно тому, чтобы нести зёрна тмина в город Керманшу, откуда тмин берёт происхожденье. Все зёрна уже хранятся в твоих амбарах. Ты имеешь даже мою любовь и душу, так что и их я дать не мог. Я зеркало тебе принёс. Ты на себя смотри и помни обо мне.
Он зеркало достал из-под накидки, где сберегал его.
Что есть зеркало бытия? Небытиё. Приноси всегда зерцало небытия в качестве подарка. Любой другой подарок нелеп.
Пусть бедняк вглядится в щедрость глубоко. Пусть хлеб увидит голодающего человека. Пускай трут узрит искру кресала.
Пустое зеркало и твои гибельные привычки, когда их держишь друг напротив друга, — вот когда начинаются настоящие дела. Вот где искусство и ремесла.
Портному нужен порванный кафтан, чтобы своё практиковать искусство.
Стволы деревьев приходится рубить за разом раз, чтоб их использовать сумел краснодеревщик.
Лекарю необходима сломанная нога, чтобы её лечить. Недостатки суть способы для славы проявиться. Кто увидел, каковы его болезни, тот галопом поскачет по пути.
Нет хуже ничего, чем думать, что ты пребываешь в здравии. Более всего другого самодовольство путь преграждает мастерству.
Помести свою низость напротив зеркала и рыдай. Пусть вытечет самодовольство из тебя!
Сатана думал: «Я лучше Адама», и это «лучше» всё ещё крепко в нас сидит.
Твоя проточная вода, возможно, выглядит чистой, но есть ещё и не потревоженная муть на дне. Твой шейх может прокопать отводной канал, который выведет муть наружу.
Доверь свою рану врачеванию учителя. На рану слетаются мухи. Они покрывают её, эти мухи самооправданий, твоей любви к тому, что ты почитаешь своим. Дай учителю смахнуть мух и забинтовать рану. Не отворачивай головы. Продолжай смотреть на забинтованное место. Именно там в тебя входит свет. И не верь даже и на мгновение, что ты излечиваешь себя сам.
Джалалиддин Руми является одним из столпов суфизма. Многие люди приходили к нему за советом и мудрым словом. Однажды к нему пришла соседская женщина с мальчиком и сказала:
— Я уже испробовала все способы, но ребёнок не слушается меня. Он ест слишком много сахара. Пожалуйста, скажите Вы ему, что это нехорошо. Он послушается, потому что он Вас очень уважает.
Руми посмотрел на ребенка, на доверие в его глазах, и сказал:
— Приходите через три недели.
Женщина была в полном недоумении. Это же такая простая вещь! Непонятно… Люди приходили из далёких стран, и Руми помогал им решать большие проблемы сразу… Но она послушно пришла через три недели. Руми вновь посмотрел на ребёнка и сказал:
— Приходите ещё через три недели.
Тут женщина не выдержала, и осмелилась спросить, в чём дело. Но Руми лишь повторил сказанное.
Когда они пришли в третий раз, Руми сказал мальчику:
— Сынок, послушай мой совет, не ешь много сахара, это вредно для здоровья.
— Раз Вы мне советуете, я больше не буду этого делать, — ответил мальчик.
После этого мать попросила ребёнка подождать её на улице. Когда он вышел, она спросила Руми, почему он не сделал этого в первый же раз, ведь это так просто? Джалалиддин признался ей, что сам любил есть сахар, и, прежде чем давать такой совет, ему пришлось самому избавляться от этой слабости. Сначала он решил, что трёх недель будет достаточно, но ошибся…
Один из признаков настоящего Мастера таков: он никогда не станет учить тому, чего не прошел сам. Мастер честен, и в первую очередь с собой. Его слова слиты с реализацией. Слова Мастера проистекают из его личного опыта, его мудрость живёт в нём самом, не в писаниях. Здесь трудно не вспомнить чаньское изречение: «Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным. Когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным».
Что бы дервиш ни попросил, человек отвечал тупой насмешкой и отказывался что-либо дать. В конце концов, дервиш вбежал в дом, приподнял свой халат и присел, как если бы собирался справить большую нужду.
— Эй, эй!
— Тихо, ты, жалкий человек. Покинутое место прекрасно подходит, чтобы облегчиться, и поскольку здесь нет ничего живого или же средств для жизни, оно нуждается в удобрении.
Как-то один глухой человек, узнав, что его сосед тяжело болен, решил, что навестить больного — его священный долг. Но тут же он заколебался, так как понял, что из-за своей глухоты он не сможет услышать тихой речи ослабевшего человека. Однако поразмыслив как следует, он решил, что сможет отделаться стандартными фразами. Например, если он спросит больного: «Как ты себя чувствуешь?», — тот обязательно ответит: «Мне уже немного полегчало», — и тогда мне останется сказать: «Ну и слава Богу!» Потом ему нужно будет задать вопрос: «Чем ты питаешься?», — и каков бы ни был ответ соседа, можно будет ему сказать: «Пусть пойдёт тебе эта пища впрок». Прилично будет также спросить: «А кто тебя лечит?», — и даже не услышав ответа на этот вопрос, смело можно похвалить умение врача.
Подготовив себя таким образом, глухой отправился к соседу.
— Как ты себя чувствуешь? — с этими словами он вошёл в дом больного.
— О друг, смерть уже зовёт меня в дорогу, — слабым голосом ответил сосед.
Глухой же на это, как собирался, сказал:
— Ну что ж, и слава Богу!
Больной, услышав эти слова, со страхом подумал: «Только мой лютый враг за мою смерть может благодарить Господа!» А глухой тем временем продолжал ставить свои заранее заготовленные вопросы:
— Чем же ты питаешься, брат?
— Моя еда — это не еда, а просто яд! — отвечал больной.
Глухой не услышал его слов и продолжил свою беседу заранее заготовленной фразой:
— Ну что же, даст Бог, эта пища пойдёт тебе впрок. Больной даже не успел прийти в себя, услышав такое пожелание, когда последовал ещё один вопрос глухого:
— А кто же твой лекарь? — участливо спросил он.
— Вероятно, сам ангел смерти, — со слезами на глазах ответил больной.
А не услышавший этот ответ глухой уже продолжал свой разговор:
— Что ж, искусство этого лекаря известно всем, и он всегда всё, что начал, доводит до конца. Думаю, что и с твоей болезнью он справится!
Сказав эти слова, глухой ушёл с чувством исполненного долга. А его больной сосед тем временем говорил сам с собой: «Кто бы мог подумать, что мой сосед, с которым мы живём рядом уже много лет, затаил на меня такое зло. Я в своей слабости не мог ему ответить, но я прошу Господа наказать его за его злорадство, потому что радоваться при виде чужой боли — это святотатство, и тот, кого радует чужое страдание, — самый большой грешник на свете».
Может быть, и среди наших деяний есть такие, которые кажутся нам достойными награды, в то время как в них сокрыт тяжкий грех, а мы о нём и не догадываемся, как этот глухой, заставивший своими глупыми словами страдать и без того несчастного больного человека.
Как-то один глупец предстал перед очами царя Соломона.
— Что ты хочешь, несчастный, — спросил царь.
— Ко мне, о царь, ночью явился ангел смерти, остановился возле меня и долго смотрел на меня недобрым взглядом!
— Чем же я тебе могу помочь? — удивился царь.
— О владыка, прикажи ветру, пусть он умчит меня в Индостан, и там я сумею спрятаться от этого злого ангела, — взмолился несчастный глупец.
Соломон немедленно приказал ветру доставить его в Индостан, а через некоторое время он сам встретился с ангелом смерти и спросил его:
— Почему ты, о посланец Бога, так недобро посмотрел на одного несчастного, что тот убежал в Индостан от семьи и близких?
— Мне самому странно, — ответил ангел. — Но Бог велел мне взять эту душу в просторах Индостана и отправить её в ад, и поэтому я очень удивился, что этот грешник был здесь, возле тебя. Но, слава Богу, он сразу же умчался в Индостан, и я сумел выполнить повеление Господа в точности!
Нужно всегда помнить, что если человек не может скрыться от себя, то от Бога он тем более никогда не скроется.
Как-то шли вместе и в согласии четыре человека: турок, перс, араб и грек, и где-то они раздобыли динар. Этот динар и стал причиной ссоры между ними, потому что, получив его, они стали решать, как его потратить. Перс сказал:
— Давайте купим ангур!
— Зачем покупать ангур, лучше купить эйнаб, — возразил араб.
Но тут вмешался турок:
— К чему спорить? — сказал он. — Не нужен нам ни ангур, ни эйнаб, мы должны приобрести на этот динар узум!
Грек тоже выразил своё несогласие:
— Если уж что-нибудь покупать, то нужно взять стафил! — заявил он.
Каждый из них стал доказывать свою правоту, и дело дошло до кулаков. И всё потому, что им в тот момент не повстречался знаток, который смог бы им объяснить, что все они говорят об одном и том же и что слова «ангур», «эйнаб», «узум» и «стафил» означают «виноград», который все они хотели купить, но каждый думал об этом на своём языке.
Один бакалейщик имел попугая и везде, где только мог, его расхваливал. По его словам, попугай и сторожил лавку, когда он отсутствовал, и развлекал покупателей, приходивших за товаром. И так было на самом деле.
Но однажды, когда бакалейщик в очередной раз оставил свою лавку на попугая, расположившегося на прилавке среди мешков с крупами и пучками травы, тот вдруг увидел, что вблизи него промчалась кошка. От испуга попугай вздрогнул, взмахнул крыльями и подпрыгнул, зацепив при этом бутылку с благовонным маслом. Сосуд упал, масло разлилось, и хозяин, возвратившись в лавку, услышал его аромат и сразу понял, в чём дело.
Это происшествие его страшно рассердило, и он побил попугая так сильно, что тот лишился своего хохолка, перестал есть и пить, а главное — перестал разговаривать. Поостыв от своего гнева, хозяин очень огорчился при виде облысевшего и молчащего попугая.
— Лучше бы я сам облысел или даже сломал бы руку, когда только собирался тебя побить!
Он пытался разыскать какие-нибудь лекарства, обращался к праведным людям с просьбой помолиться, чтобы Господь вернул птице речь, но ничего не помогало, и попугай зловеще молчал.
Так продолжалось несколько дней и ночей, — до тех пор, пока попугаю не попался на глаза зашедший в лавку дервиш с круглой плешью на макушке. Увидев его и обращаясь к нему, попугай закричал:
— Ты так меня утешил! Теперь я вижу, что не только мне, но и тебе вырвали волосы за то, что ты где-то пролил масло!
Все, кто были в лавке, приняв слова птицы за шутку, дружно расхохотались: им было смешно, что попугай посчитал себя ровней дервишу.
Так и грешный человек иной раз возомнит себя святым только потому, что ест, пьёт и спит точно так же, как это делают праведные люди.